Самый успешный российский регбист, выступающий за рубежом, в интервью журналу «RUGBY» рассказал о своей главной победе в Англии, адаптации в команде, тренировочном процессе, судействе, противостоянии с игроками лучших сборных Европы и не только.
ФАНАТ ДЕТСКОГО ФУТБОЛА
— 2024 год, наверное, получился самым удачным для тебя в плане достижений: «Глостер» впервые за долгие годы выиграл трофей – Кубок Премьершипа, могли выиграть и второй, но уступили в финале Кубка Вызова. Можно назвать этот сезон самым удачным в твоей английской карьере?
— Недавно мне задавали такой вопрос, и я двояко себя чувствовал на тот момент. А сейчас, по прошествии месяцев, я с уверенностью могу сказать, что в своей карьере забрался на вершину. И повторить что-то подобное будет тяжело. Мы играли в двух финалах, это сильные эмоции и удовольствие от игры, которые ни с чем не сравнить.
— Как в «Глостере» отреагировали на этот успех болельщики, руководители клуба?
— Мы выиграли трофей не в самом конце сезона, а вот концовка была омрачена рядом неприятных поражений. И, в том числе, от «Нортгемптона», когда тренер то ли решил поберечь часть игроков, не знаю, то ли с составом не угадал, то ли еще что-то. Болельщикам, конечно, все это не нравится — и итоговая таблица в Премьершипе, и проигранный финал Кубка Вызова. Но это мои ощущения, так как меня нет в социальных сетях, я ничего не читаю, только слушаю, что ребята рассказывают вокруг.
— На улице болельщики узнают?
— Да-да, это еще один способ, как я узнаю информацию (улыбается). Тут везде говорят о регби: в магазине, на футбольном поле, в других местах обсуждают «Глостер», поэтому я бы не сказал, что они в восторге.
— Сын каким видом спорта у тебя занимается?
— Футболом и регби.
— В интервью ты говорил, что футбол не любишь, в том числе из-за симуляций, но английский чемпионат славится тем, что там играют довольно жестко, и далеко не все выживают в такой обстановке. Не поменял ли ты отношение к этому виду спорта, находясь в Англии?
— За футболом я как не следил, так и не слежу, ничего в этом не понимаю. В детстве я, как и все, играл в дворовый футбол и был без ума от него. Как и любые игры, в которые мы играли в детстве. Потому что это не тот профессиональный футбол, который мы можем по телевизору увидеть. Сегодня я фанат детского футбола. Каждую субботу у нас игры, они очень эмоциональные, конкурентные, ожесточенные. Мой сын там играет, поэтому я с удовольствием смотрю матчи и переживаю. И за него, и за команду. У них поле поменьше, игра более динамичная, более эмоциональная. Мало, так скажем, работы, роботизированной какой-то. Детишки проявляют больше свободы, больше индивидуальных качеств, много двигаются и это по-своему завораживает.
ПРЕПОДАВАТЕЛЯ АНГЛИЙСКОГО ОТДАЛ ЖЕНЕ
— Как подтягивал английский язык? Занимался дополнительно с преподавателем?
— Конечно, когда я ехал, то знал, что у меня какая-то минимальная база была. Я и в колледже язык не учил. По жизни хватал какие-то слова. Когда сюда приехал,
несколько недель ничего не понимал. Естественно, накладываются еще свои диалекты различные, слэнги. У нас в клубе ребята со всего острова, с других континентов, из Южной Африки, других стран. Поэтому привыкать приходилось очень долго. Надо наслушаться своих, к примеру тысячу слов, тысячу разговоров, чтобы начать понимать, что они вообще говорят. Занимался сам совсем немного. Клуб дал переводчика, педагога на первый год. Но мне некогда было с ним учиться, и я отдал преподавателя жене.
— Дома переходите на английский язык?
— Некоторые слова можем, да, сказать. Потому что они не все переводимые. Здесь какие-то жизненные моменты, которые ты объяснишь человеку одним словом, а по-русски нужен будет целый абзац. Но, в целом, конечно, на русском общаемся. Дети английский язык знают, читают.
— Поначалу у них были сложности в общении?
— Я думаю были, но, знаешь, я только догадываюсь. Домой приходят – все нормально? Все нормально. Ну и все. Потом уже стало понятно, что у них теперь и с языком все хорошо.
ПОЛГОДА НА АДАПТАЦИЮ
— Вернемся немножко к спортивной составляющей. Сколько времени тебе понадобилось, чтобы освоиться в команде и привыкнуть к жизни, распорядку дня, требованиям тренерского штаба?
— Полгода. Начиная с июля, когда мы начали предсезонку, и примерно до нового года – это был первый отрезок. Абсолютно все было тяжело.
Во-первых, из-за языка не понимаешь вообще ничего. Вот просто смотришь, наблюдаешь за тем, кто перед тобой делает какие-либо упражнения и повторяешь. Хорошо, что язык регби не требует слов. Когда я приехал в Англию, я каких-то вещей тоже не знал. И до сих пор, наверное, чего-то не знаю.
Например, работа в коридорах. Существует система, на понимание которой у меня ушло два месяца. Первое время просто запоминал, потому что не мог понять, что и как. Сейчас уже можно не отрабатывать, а сказать код из коридора, и я знаю, что нужно делать.
— В России обычно цифры или слова – это названия комбинаций. В Англии как?
— В «Красном Яре» мы придумывали игровую комбинацию и как-то ее называли. Здесь есть своя система. Каждая позиция имеет свою букву и дальше соответственно есть определенный код, куда буквы двигаются и что при этом делает. И вот из этой системы можно, грубо говоря, в любой момент создать абсолютно любую комбинацию.
Изначально она кажется сложнее, потому что ее всем надо понять. Но затем, когда ты ее впитал, то становится настолько легко, что ты каждую неделю можешь менять абсолютно все коридоры.
— Тренерский штаб с тобой больше общался на первых порах, чтобы ты быстрее освоился?
— Нет, такого не было. Я, если что-то непонятно было, сам подходил. За мной никто не бегал, и никто мне ничего не объяснял. У них на это и времени нет. Там еще, не забывайте, молодежная команда, академия, работы очень много, чтобы с каждым индивидуально заниматься.
В тренерский штаб входит около двадцати человек. Медицинский штаб человек восемь. Чемпионат такой, что после игры ты можешь потерять четыре-пять регбистов и, соответственно, их нужно восстанавливать, реабилитировать. Остальных нужно готовить к следующему матчу. Это как работа огромного завода.
Расписание, вплоть до минуты все. Например, хукеры в 8 часов броски в коридоры начинают тренировать, в 8.30 у нас школа схваток, это 30 минут, мы делаем упражнения. Заканчивается тренировочный день в 15.00. Потом у тебя час тренажерного зала, далее часик дух перевести. Далее — низкоинтенсивная работа на технику, направленная на развитие игровых навыков. Затем второй, небольшой прием пищи. Собрания, естественно, два-три обязательно проходят. И отдельно для нападающих, и общее. Есть еще один прием пищи и отдых. Потом собрание и совместная тренировка, которая проходит от часа до полутора. Там уже все по заданию. Финальные мероприятия – это массаж, сауна, кому-то хочется в холодную в бочку залезть, одним словом, весь спектр. Обедаем и домой.
— Такой тренировочный процесс каждый день?
— C 8-30 во вторник. А есть дни, когда с 9-00. Разберем обычную неделю. Понедельник-вторник у нас два длинных дня, 100%. В среду выходной, четверг опять полный день мы работаем. Но и понедельник, и вторник, и четверг – отличаются по упражнениям, заданиям, задачам, целям. Интенсивностью в первую очередь. Вторник считается самым тяжелым днем. Там и в контактах работа, и в молах, и в схватках. Набегаешься, ходишь избитый и уставший (улыбается).
Если ты играешь каждую неделю, а у меня было по 8-10 игр без пауз, то ко вторнику я чувствую, что после игры не успеваю восстанавливаться. То ли в силу возраста, то ли у всех так, но во вторник очень тяжело становится. Особенно если ты до этого, допустим, 4-5 матчей отыграл. У тебя один день выходной, потом понедельник, он такой, не сильно тяжелый день, а во вторник опять серьезная нагрузка. Но тут все клубы живут по такому расписанию.
САМЫЙ ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ СОПЕРНИК – «БАТ»
— В России у «Красного Яра» был самый принципиальный соперник «Енисей-СТМ». У «Глостера» кто это?
— Это «Бат». Это такое прям дерби-дерби. «Бат» – это исторически такой, клуб аристократов, который основали богатые люди, а мы представляем рабочий класс. Это противостояние длится с XIX века. Во-первых, соседи. Во-вторых, рассуждают так: если богачи к нам приехали, мы должны их как следует, так скажем, «проучить». И обязательно выиграть. Хотя здесь до определенного времени в регби играли только аристократы. Рабочий класс не допускался к игре.
— А какой матч против «Бата» был самым запоминающимся?
— Были матчи, когда мы у них выигрывали с крупным счетом, это когда еще Валерка Морозов играл. Тогда я вообще не понял, такой счет разгромный и при этом было ощущение, что вот я, нападающий, много поработал. В прошлом году была хорошая игра у них дома. Да, мы там немного уступили, но очень хорошая вышла игра. Каждая игра с «Батом» — это прежде всего битва. Поэтому я люблю в них принимать участие.
— Болельщики между собой как? Нет такой неприязни, противостояния, как у нас в футболе между болельщиками «Спартака» и ЦСКА?
— Здесь в футболе еще круче, чем у нас происходит. То, что я видел, наши футбольные болельщики отдыхают.
В регби я такого не видел никогда. Публика максимально позитивная. Они, конечно, на поле свистят и орут, очень эмоционально себя ведут, кричать могут, мат и все что хочешь в адрес судьи. Но за полем ничего подобно нет.
ХИТРЫЙ ГЕНЖ
— Как судят местные арбитры в назначаемых схватках? Насколько процесс отличается от того, что было в России?
— Мне очень тяжело сравнивать с Россией. Когда я играл в России, я не разбирался так хорошо в схватках и в том, что в них происходит. Я приехал в Англию неготовым к Премьершипу и вообще к этому уровню. Первый год я потратил на переосмысление и собственной техники, и вообще всей схватки. Поэтому с российскими судьями сравнивать не буду.
На сегодняшний день, мне кажется, я неплохо разобрался в этом компоненте. К сожалению, в Англии судей, понимающих игру в схватках, сильно меньше, чем должно быть. То ли те, кто с ними работают не то им объясняют, то ли по какой-то другой причине, но порой они бывают совершенно неправы. Согласен, бывают схватки не очевидные, 50 на 50, но таких не так много. Бывают схватки, где мне видно, что здесь столб просто падает или что-то другое, но это мне видно, потому что я столб и я в этой ситуации находился. В некоторых стандартах заранее видно, что столб сейчас упадет. Он уже проиграл схватку. Но в падении делает такой вид, как будто оппонент его завалил. Смотришь, судья поддается на эту актерскую игру и дает штрафной в его пользу. Это, так скажем, частные моменты. В общим и целом, более-менее нормально судят.
— А тебя это удивило вообще? Что не все судьи, мягко говоря, разбираются
в назначаемых схватках.
— Не думал об этом. Иногда выходим перед игрой, я смотрю на судью и знаю, что он не понимает этот момент в схватках. И даже если ты будешь прав по всем инстанциям, он тебе даст штрафной. Еще один пример: схватки против каких-то именитых столбов из сборной Англии. Если это игрок национальной команды, он не может быть плохой, не может нарушать в схватках.
Вот последняя игра у меня была против Эллиса Генжа. Судья столько выписал нам свободных, штрафных. И мне, и другому столбу с хукером. У нас даже входа не было в схватки. Мы до входа уже все получили. То есть человек манипулирует судьей.
Ты начинаешь зацепляться, чуть-чуть вес подаешь, он либо поднимает голову, либо делает пол шага назад и говорит: «Судья, что это?!» Естественно, меня давит, а команда-то «байт» и судья без разговоров выписывает штрафной мне или другому нашему перволинейцу. Ни с одной командой в Премьершипе больше такого нет. Вот такие схватки я терпеть не могу. И никому это не нравится.
— А есть столбы, против которых действительно тяжело, которые не хитрят, а действительно играют?
— Мало тех, против кого легко. Да тот же Генж. Он перестает хитрить и нормально работает в схватках, он сильный, он опасный. Его очень непросто сдерживать в честных схватках, но почему он этими фокусами занимается — понятно. Его команда получает какие-то преференции, в виде свободных ударов, штрафных.
В «ГЛОСТЕРЕ» НЕТ БЕЛЫХ ВОРОН
— В английском Премьершипе ты провел больше 60 матчей. Доволен
своим игровым временем?
— Да вообще доволен. Периодически получаю травмы, какое-то время уходит на восстановление, но все равно в течение года получается достаточно много игрового времени.
В этом сезоне пока не так много играл. Сейчас этот перерыв получился на осенние тесты. Поэтому пока что неудовлетворен количеством матчей. Бывало, играл по 80 минут одну за одной. Так наигрываешься, что потом неделю неохота вставать с кровати. Но это приятные моменты.
— Сколько столбов в «Глостере» в обойме команды?
— Правых четыре-пять человек, левых – три-четыре.
— Такая конкуренция помогает находиться в тонусе?
— Конечно. Тренировки без конкуренции сделают из тебя мешка. Ты перестанешь рваться, прогрессировать. Конкуренция была все эти годы, но сейчас стала еще больше. Если раньше, грубо говоря, было три столба правых, то сейчас практически пять. На некоторые игры тебя просто не ставят. Приходится на каждой тренировке доказывать, что ты все еще достоин быть в обойме.
— Конкуренция не выходит за рамки? Не бывало такого, что зарубались на тренировках?
— У нас, у столбов, такого никогда не было, да и вообще в команде отношения замечательные. У нас нет белых ворон.
— Это не только игровые, я так понимаю, но и человеческие качества?
— Нет, это вообще не про игровые. Если команда разбита, это значит, что, главный тренер в этом виноват. Мое мнение. Его политика оказалась несправедливой, это стало заметно, поэтому образовались группы игроков. В «Глостере», если кого-то не ставят в состав, тебя вызовут и в лицо все скажут. Это избавляет команду от конкуренции между собой. Иди на поле доказывай, в схватках, еще где-то. А не ходи к тренеру, не рассказывай что-то. Я не сделал, потому что я то-то, тебе скажут – давай, работай, не разговаривай, остальное вообще тебя не касается.
МОЛОЧНЫЙ ЧЕЛЛЕНДЖ
— Каким было посвящение в команду?
— Это одна из мрачных историй (смеется).
— Такая мрачная, что ее нельзя рассказать?
— Хуже посвящения у меня не было. Никогда! Это настолько было ужасно.
На самом деле это не звучит так страшно, но я чувствовал себя очень плохо. Называется это «молочный челлендж». Новичков сажают на стулья и дают 4,5 литра молока. Обязательно холодное из холодильника.
— А ты молочку не любишь?
— Наоборот, люблю с детства. Правила челленджа простые: ты должен выпить 4,5 литра молока за 20 минут. Это 8 пинт. Если не выпьешь, тебя стригут налысо. Я семь выпил, а восьмую не смог. В итоге я выпил четыре литра. Я не представляю, как в меня это влезло, но ощущения были ужасные.
— Тебе плохо потом не было?
— Я молоко не пил год. Не мог просто даже смотреть на него. Я даже когда смотрел, меня начинало тошнить. Я изначально думал: первые два литра сразу выпью залпом. А потом посижу 10 минут и постепенно вторые. Но после первого стакана понял, что погорячился. Во-первых, сидишь, холодно, потому что молоко из холодильника. На улице (это проводится перед сезоном) +25. А ты сидишь и мерзнешь, просишь, чтобы тебе кофту принесли. И живот раздувается, молоко — это не вода. Оно имеет белковую основу, из-за этого долго не проходит. Во-вторых, там жирность имеется и у тебя такие ощущения начинаются: накат, накат, накат и все, ты выпиваешь сколько можешь и все. Стоит этот большой бак, вокруг 30 человек народу, все готовы смеяться.
— А был кто-то выпил все?
— Нам сказали, что всего два человека справились до нас. Этот челлендж проводится с 2000-х. А из нашей группы, где было восемь человек, трое выпили все. Обновили рекорд!
— Сейчас ты уже по ту другую сторону сидишь?
— Да, сижу, смеюсь. Видео снимал посмеяться. Я смотрю на их лица,
бритые головы и вспоминаю, как мне было плохо. Хорошо, что я этого не делаю, это настолько ужасно. В других клубах другие посвящения. Но такого нигде нет.
— Раз уж мы затронули тему питания, скажи, насколько оно у вас поменялось после переезда из России, продукты какие-то появились местные? Какие-то блюда?
— Мы максимально готовим нашу пищу. Английская кухня, в большинстве своем, сильно позади русской. Нет того разнообразия, не настолько вкусно и полюбить ее очень сложно. Новое поколение ест много полуфабрикатов. Мы так не питаемся, стараемся готовить по рецептам русской кухни.
К сожалению, здесь много чего не достать. Надо постараться, чтобы найти места с хорошими продуктами: яйцами, овощами, молочкой. Например, я специально езжу на ферму, где продают настоящее молоко, сметану. Здесь в магазинах, вкус у продуктов совершенно неправильный, это что-то другое, ненастоящее. Непросто, но жить можно.
КОНКУРЕНЦИЯ В ЧЕМПИОНАТЕ РОССИИ ВОЗРОСЛА
— Следишь ли ты за чемпионатом России? За «Красным Яром»?
— За чемпионатом слежу больше в режиме новостей. Результаты, переходы игроков и прочее. Матчи я смотрю только «Красного Яра», не все, но важные, принципиальные, еще второй тайм финала «Енисей-СТМ» – «Стрела-Ак Барс» зацепил.
— Почему «Красный Яр» уже пять лет не может выиграть трофей? Последний раз как раз была победа в Кубке России с тобой в составе.
— Конкуренция в чемпионате России однозначно выросла. Команды растут не только за счет приходящих игроков, но и тренеров, специалистов квалифицированных привлекают. Практически нет проходных матчей. Это самое главное!
Что касается «Красного Яра» и поражений в решающих играх, то все решают последние дни подготовки перед финалом. Я думаю, что не удалось настроить команду. Она-то боевая, конкурентоспособная, готовая выигрывать. На всех позициях лидеры, которые могут тащить и делать результат.
И молодые, и взрослые, опытные. И в схватке, и в веере везде хватало хороших игроков. Но не пошла игра, расстроились. Так часто бывает. У нас в «Глостере» все тоже самое происходит. Или бывает просто не везет.
Взять хотя бы серию против «Стрелы-Ак Барс». Первую игру дома проиграли, а потом вырвали вторую в гостях, где Казань была настроена снести «Красный Яр».
Это уже вопрос был психологического настроя. И вот если эти две игры сравнить, то команды играли в разное регби. Когда я смотрел третий матч, то не понял, где был «Красный Яр». Видно, что у команды какие-то проблемы, первые 40 минут не играли. Во втором тайме вроде как побежали, но было поздно. Поэтому вопрос даже не состава был и не наигранных комбинаций, стратегии, а последних дней перед игрой — почему команда вышла неготовой.
— Кирилл, спасибо тебе большое, что уделил время. Следим за тобой, радуемся твоим успехам. Надеемся, что самая главная твоя победа в Англии впереди.
— Спасибо, что следите и переживаете за меня.
